БРАВЫЙ ПОСТИНДУСТРИАЛЬНЫЙ ПРОЕКТ
Введение
Происходящие глобальные сдвиги обозначаются в научной литературе по-разному - "постиндустриальная стадия", "технотронная эра", "информационная революция" и пр. Но суть у них одна. Мне лично ближе понятие постиндустриализма, поскольку оно имеет уже достаточно давнюю теоретическую традицию. Приставка "пост" кажется нейтральной, но за ней скрываются два основных и различных смысла: то, что представляет собой продолжение индустриальной эпохи, так сказать, по оси прогресса; и то, что является уже иным, уводящим в какую-то другую сторону - вбок или даже назад. Именно эти два толкования, в явной или неявной форме, имеют место в современной литературе, причем реальность дает основания как одному, так и другому.
Постиндустриация как проект будущего
Родоначальник концепции постиндустриализма Даниел Белл уже в начале 70-х годов указал на определяющие черты складывающегося нового общественного устройства. Если в до-индустриальную эпоху главным производственным ресурсом была мускульная сила, в индустриальную - машинная техника, то на постиндустриальной стадии таким ресурсом становятся знание, интеллект. Целью оказывается не количество произведенных благ, а их качество и -шире - качество жизни. Человеческая деятельность все более обретает духовное измерение. Физический труд уступает место умственному. Рутинные рабочие функции сменяются творческими. Не "салариат" (наемные работники), а "когнитариат" - ученые, инженеры, специалисты, достаточно независимые благодаря своему интеллектуальному уровню, - становятся лидерами общества и творцами перманентных технологических новаций.
Действительно, последняя четверть века явила невиданный технологический взлет, превосходящий, быть может, феномен промышленной революции. Нынешнему молодому поколению даже жизнь их дедушек и бабушек полвека назад представляется чем-то вроде средних веков. Сейчас в мировом производстве действуют уже сотни тысяч промышленных роботов, автоматизируются многие отрасли индустрии. Биотехнология обещает кардинальную революцию в сельскохозяйственном производстве, к достижениям аэрокосмической техники уже привыкли, после полета человека на Луну, недалек день его высадки на Марсе.
В первой книге Д. Белла о постиндустриальном обществе слово "компьютер" употребляется всего три-четыре раза. Тем не менее там уже указано на компьютер как на главное ору-дие "интеллектуальных технологий". Сегодня нелегко даже просто перечислить те сферы деятельности, которые охвачены компьютерным программированием и обслуживанием, и те масштабные изменения, которые они с собой принесли. Например, компьютерное проектиро-вание, которое сделало ненужным ватманы, деревянные макеты, пробы в металле. Точно также возможность быстрого перепрограммирования производства привела к существенному по-вышению его гибкости, приспособляемости к потребительскому рынку. По некоторым оцен-кам, современное массовое производство в развитых странах составляет уже не более третивсей продукции, остальное приходится на мелкосерийные изделия (от 10 до 2000 штук), сори-ентированные на вкусы того или иного контингента покупателей, причем значительно сокра-щается цикл изготовления.
Фантастичен прогресс компьютерных и телекоммуникационных сетей. Четверть века назад система спутниковой связи (ИНТЕЛCAT) принимала 240 одновременных разговоров через Атлантику. Сегодня - 120 тыс., причем стоимость разговора упала в 10 раз. Аналогична международная финансовая коммуникационная система (СВИРТ), где более 200 тыс. мониторов связывают между собой 2 тыс. банков из 50 стран, в том числе России. Продолжает расти практически бесконечный "Интернет". Любой обладатель персонального компьютера уже сегодня может пуститься в плавание по международным водам информации и общения.
Сдвиг к интеллектуализации труда налицо. Уже в середине 80-х годов в компании "Дженерал электрик" лишь 40% персонала было занято непосредственно в материальном производстве, a остальные в обслуживающих сферах (НИОКР, информационные операции, маркетинг и пр.). Сейчас же на одно рабочее место в машинно-ручном производстве нередко приходится 3-4 и более мест "умственного" труда.
Социологи уже фиксируют складывание "киберкратии" - своего рода "социального интеллекта", который становится главной характеристикой информационного общества. "Социальный интеллект" реализуется через сетевую структуру связей; информационное поле, создаваемое средствами электронной коммуникации; социальную память, хранимую в базах данных; интеллектуальную элиту, продуцирующую новые идеи; широкий слой специалистов, обладающих компьютерной грамотностью; "интеллектуальный рынок", обмен идеями и информацией. Все это обеспечивает непрерывную циркуляцию интеллектуального общения в пространстве культуры, производства и общественной жизни*.
Кроме того, по мысли некоторых исследователей, информационные технологии призваны значительно ослабить пресс бюрократии административных структур на общество, поскольку многие функции управленцев перейдут к информационной технике, станут своего рода рутинными операциями.
Все эти достижения не могли не вызывать энтузиазма. Заговорили о смене капиталистической парадигмы (отход на второй план частной собственности, смена наемных работников свободными производителями, "хозяев" - менеджерами и т.п.). Возникли концепции "информационной демократии", обеспечивающей доступ каждого индивида с персональным компьютером к ситуации на рынке, выбору нужных товаров, контактам с любой фирмой, к сведениям политического характера и пр. Появилась надежда, что именно в рамках информационного общества с его способностью "все просчитать" "станет возможным реализовать экономный образ жизни с разумным потреблением" то есть снять экологические проблемы савременности.
Вспомним К. Маркса, который считал, что переход от капиталистического строя к высшей (коммунистической) фазе станет возможным лишь тогда, когда посредником в отношениях между людьми станет не товар, а то, что по своей природе не является товаром, -знание, духовная деятельность. Кстати сказать, сам Д. Белл причислял себя к "постмарксистам", носителям марксистской традиции. И вся первоначальная концепция постиндустриального общества была построена в духе благородных прогрессистских проектов, утопий, опиравшихся, однако, на возникавшие и существовавшие в жизни тенденции.
ПОСТИНДУСТРИАЛЬНЫЙ ПРОЕКТ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ
Однако общемировая ситуация развивается во многом по другому сценарию. В ней проступают тенденции и черты, которые внушают все меньше оптимизма и, более того, - вызывают опасения. Причем эти тенденции прямо или косвенно связаны с новыми постиндустриальными технологиями.
Начать с того, что внедрение автоматизации и электронных технологий существенно сокращает число рабочих мест. Один робот в среднем заменяет четырех работников. Япония, которая по количеству роботов намного опередила весь остальной мир, еще как-то справляется с проблемой безработицы благодаря уникальной специфике своих знаменитых фирм и традиционному искусству социального компромисса. США же и Европа искусственно притормаживают роботизацию, опасаясь неблагоприятных социальных последствий. Но и здесь тенденции сокращения рабочих мест налицо. В США за 80-е годы персонал сталелитейных компаний уменьшился в шесть раз при том же объеме вьшуска. "Дженерал электрик" за примерно тот же период сократила персонал вдвое.
Американская администрация, понимая опасность происходящего, всячески стремится изыскивать новые рабочие места, но пока за счет понижения прежних уровней зарплат. В результате размывается былая гордость Америки - массовый средний класс, составлявший в 50-70-е годы около 60% населения. Ныне верхний слой населения (порядка трети) за счет притока специалистов по новым технологиям несколько увеличивается и материально существенно выигрывает; другая треть по жизненному уровню выглядит хуже, чем средний класс пару десятилетий назад; наконец, последняя треть вообще балансирует на грани бедности.
Конечно, между странами существуют различия. Например, в Швеции персонал низкой квалификации в сфере услуг в процентном соотношении втрое превышает этот показатель для Германии**. Но общая тенденция дифференциации сферы наемного труда, рост ее нижних слоев, образующих нечто вроде современных форм "резервной армии", просматривается везде.
Таким образом, социальная поляризация заметно обостряется. В США сегодня пятая часть семей концентрирует 80% национального богатства, причем 1% из них - 40% национального богатства. Эта тенденция просматривается во всем мире. Если после Второй мировой войны доходы верхних 20% населения планеты превосходили доходы 20% нижних слоев в 30 раз, то теперь последняя цифра увеличилась вдвое". В целом на постиндустриальной стадии, по мнению некоторых западных аналитиков, существует "реальная опасность... того, что незначительное меньшинство высококвалифицированных специалистов будет сосуществовать с большинством низкоквалифицированного и малооплачиваемого контингента на фоне массовой безработицы"".
Ожидается, что продукция биотехнологии вообще поставит под сомнение существование фермерства и крестьянства. У многих вызывают опасения также и биотехнологические эксперименты как таковые - с их вторжением в мир ДНК, беспрецедентными скрещиваниями различных видов (окутанными до сих пор покровом секретности), и это все при отсутствии надежного законодательства в области биотехнологнческий патентной практики. Поражающими темпами идет глобализация мирового хозяйства, в которой странным образом переплетаются тенденции хаотического фритредерского дерегулирования и централизации. Сегодня насчитывается 35 тыс. транснациональных корпораций, но правит бал какая-нибудь сотня из них, а то и меньше. По оценкам журнала "Экономист", пять крупнейших ТНК контролируют более половины мирового производства товаров длительного пользования, самолетов, электронного оборудования, автомобилей и другой продукции. Особенно значительна степень концентрации в отраслях, связанных с информационными технологиями. Так, две-три компании практически контролируют международную сеть телекоммуникаций". Экономическая мощь крупных транснационалов сравнима с ВНП средних по размерам государств, и они уже практически диктуют свою волю многим странам.
Электронные технологии резко подхлестнули финансовую глобализацию. В международной финансовой компьютерной сети с необыкновенной легкостью перебрасываются громадные суммы денег с одного конца света на другой. Ежедневный объем этих трансакций достигает 1 трлн. долл. При этом происходит возрастающее отделение финансовых потоков от реальной сферы торговли и производства. Ежедневный объем валютных торгов вообще в сотни раз превышает стоимость реально обмениваемых товаров и услуг.
Возникает "экономика казино" со всей ее непредсказуемостью. Трезвые наблюдатели уже давно предупреждают о возможности финансового краха, и это не алармизм. Дело в том, что со времен Бреттон-вудских соглашений доллар стал мировой валютой. Но, во-первых, американская резервная система не в состоянии контролировать финансовую ситуацию, далеко выходящую за национальные рамки. Во-вторых, с начала 70-х годов США и международные финансовые организации отказались от золотовалютного стандарта, потеряв тем самым пусть и не слишком совершенную, но пока единственную меру оценки денег. В результате доллар, марка, иена, франк и т.д. соизмеряются единственно с тем, как оценивают их торговцы и валютные спекулянты.
Но проблема не только в валютных спекуляциях. В мире растет количество так называемых "фантомных денег", то есть кредитных денег, выпускаемых частными банками, имеющими лицензию на эмиссию. Так, Американская резервная система (на начало 90-х годов) печатала лишь 8% находящихся в обороте долларов, остальная масса денег эмитировалась частными банками. Однако процент резервного обеспечения выпущенных в банках кредитных денег весьма низок - до 3-4. Так возникает масса "фантомных денег", которые в случае затребования их кредиторами (или вкладчиками) не могут быть выплачены. Может ли возникнуть такая ситуация массового затребования? Пока выпускаемые доллары более или менее "всасываются" мировым хозяйством... Но если данная ситуация возникнет и финансовый коллапс произойдет, то это будет потрясение намного масштабнее Великой депрессии". Кстати, вполне возможно, что финансовые кризисы, потрясшие недавно страны Юго-Восточной и Восточной Азии, - это первые раскаты не слишком отдаленной грозы.
В мутной воде финансовых и товарных потоков все заметнее пена криминализации. Электронные технологии создают для этого новые возможности. Размножаются взломщики банковских компьютерных кодов ("хакеры"). Фальшивый трансфер 20 млн. долл. из Цюрихского банка в банк Нового Южного Уэльса через Нью-Йоркское отделение стал лишь одной из первых ласточек. Сегодня насчитывают до десятка криминальных ТНК, кроме сотен и тысяч средних и мелких групп. Главные направления их деятельности - наркобизнес, торговля оружием, нелегальная иммиграция (фактически работорговля). С начала 70-х годов продажа различных видов наркотиков (героина, кокаина, анаши и др.) выросла, по разным подсчетам, в 30, а то и в 50 раз. Только в США и в Европе их продается ежегодно на сумму 120-150 млрд. долл. при фантастической прибыли (до 800%). Множество псевдофирм и оффшорных банков занимается отмыванием преступных денег. Как бороться с этим злом, пока непонятно. Во всяком случае, это не по зубам Интерполу.
Глобальная криминализация - один из признаков (и следствий) ослабления роли национальных государств. Параллельно с ними - и порой над ними - существуют международные организации, фактически нелегитимные: ВТО, МВФ, ГАТТ, НАТО и другие. И хотя состоят они из представителей тех же государств, но эти корпорации чиновников, не избираемых, а назначаемых, приобретают большую независимость и значительные амбиции. Отсюда недостаточная дееспособность национальных государственных организмов в отправлении различных своих традиционных функций - осуществлении экономической политики, регулировании национальной валюты, поддержании правопорядка и др.".
Глобальные проблемы
Наконец, существуют еще глобальные проблемы, хотя после того, как отшумели доклады Римского клуба, о них стали говорить меньше. Но проблемы-то остаются! Растет мировое население, которое уже сегодня потребляет 40% существующей на Земле биомассы. При ожидающемся вскоре удвоении численности населения будет потребляться 80% продукта фотосинтеза". Загрязнение окружающей среды, исчезновение невозобновляемых ресурсов, выброс углекислого газа в атмосферу, что обещает в не столь отдаленном будущем потепление мирового климата, - все это продолжается, и серьезных попыток как-то переломить данные тенденции не заметно. Хотя комиссия ООН, возглавлявшаяся известным норвежским политиком Гру Харлем Брутланд, недавно разработала концепцию устойчивого развития, согласно которой от затрат на восстановление окружающей среды необходимо переходить к стратегии принципиального отказа от разрушения природы на базе новых, "чистых" технологий, концепция эта пока в общем осталась на бумаге.
Практически все перечисленные негативные тенденции связаны с неуклонным ростом того, что называют consumerism, потребительство. Достаточно только включить телевизор - неважно где, в Нью-Йорке, Москве или Сан-Паулу, - чтобы ощутить, в чем состоит основной нерв современной жизни. Она идет пока явно вопреки предсказаниям постиндустриальных теорий: знание не только не замещает товарные отношения, но и само во все большей степени становится товаром.
В США в одном только 1997 г., по оценкам специалистов, национальный бизнес потратил на маркетинг, главным образом на рекламу, 140 млрд. долл. - огромная сумма (2% ВВП), примерно равная инвестициям в НИОКР, израсходована на то, чтобы убедить людей купить тот или иной товар, и побольше". А в глобальном масштабе транснациональные корпорации тратят на рекламу порядка половины тех средств, которые во всем мире расходуются на образование". Мир компьютеров, роботов, точнейших приборов вместе с тем заражен вирусом приобретательства, лихорадочной погони за прибылью и становится все более хаотичным, неуправляемым. Интересно, что уже сам Даниел Белл предчувствовал такой поворот. Сравнивая "космологические принципы" доиндустриального, индустриального и постиндустриального миров, он определял для второго из них принцип "рациональности и прогресса", а для третьего... "страх и трепет (fear and trembling)".
Чем объяснить такое несоответствие между логикой проекта и действительностью? Думается, происходит то, что не раз происходило в истории: технологические достижения в очередной раз обгоняют политические институты, социальные отношения и уровень общественной морали, в свое время появилось искушение использовать достижения индустриальной эпохи для узких властных целей - результатом были две мировые войны и разного рода тоталитарные режимы. Сегодня электронные технологии служат идолу всемирной товарно-потребительской ярмарки, "раскручивание" которой чревато серьезными издержками. Иначе говоря, должно пройти какое-то время, когда возникнут социальные отношения, институты, менталитет, более адекватные новым технологическим возможностям. Проблема в том, что период адаптации может длиться долго, а "муки родов" оказаться весьма болезненными.
ЛИТЕРАТУРА
1. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М.: 1999.
2. Азроянц Э.А. Глобализация как процесс. // Материалы.семинара Клуба ученых. Вып.5 .М., 2001, с.545
3. Иноземцев В., Даниел Белл Эпоха разобщенности: размышления о мире XXI века М.: Центр исследований постиндустриального общества, 2007. - 304 с
4. Хорос В. Постиндустриальный мир - надежды и опасения (к постановке проблемы)// Международная экономика и международные отношения, №12/2008,С. 5-10
|
